Мыслитель завещал нам помнить тех, кто ступал до нас по этой земле.
Летосчисление в Каньорре
Единой для всей страны точки отсчёта времени в стране нет. Считали и от Начала (до правления Вихря), и от прихода к власти первого Разрушителя (до смерти Грома), теперь же в столице принято считать года от учреждения Совета и отказа от монархии. Впрочем, в Железных Горах могут отсчёт лет вести от последнего извержения Драконовой Горы, а на Севере - вовсе от Зажжения Лисьего Ока.
На века делить время не принято - лишь на неравные между собой промежутки-эпохи, длящиеся от нескольких тысяч до трёх сотен лет.
Эпоха Мглы - ~4000 - 3000 лет до учреждения Совета
Эпоха Начала - ~3000 - 2700 лет до учреждения Совета
Эпоха Разрушителей - ~2700 - 0 лет до учреждения Совета
Эпоха Совета (или, как именуется она во дворце, эпоха Нового Рассвета) - ~0 - 15 лет со дня учреждения Совета.
Действие игры происходит в пятнадцатом году с начала эпохи Совета
Конец Эпохи Разрушителей
Заключен долгожданный мир с Фелиссией. Кошки, наконец, признают силу Каньорры. Создана Академия, а Гвардия из кучки Носителей Дара стала той силой, что прочно вошла в умы каньоррийцев, придавая гордости за страну... Новые привилегии магов, новые недовольства во Дворце. Загадочное время, правитель, казалось бы, открытый, насколько это только возможно, но окутавший себя пеленой тайн.
За не слишком долгий период своего правления Гром многое успел изменить. И, конечно, у него появлялись не только сторонники.
Никто до сих пор не знает, почему он покинул мир, не назвав во всеуслышание наследника. Уходил Гром, как и его предшественники, в грозную, бурную ночь.
Воспоминания Скорпиона, дворцового пса
__________________________________________________________
Я старался ступать тихо. Мне было непонятно, почему Сокол отправил именно меня... Послал, кого не жалко.
Буря. Чушь, обычная гроза. Самые обыкновенные тучи. Раскаты грома всегда так множились эхом во Дворце.
На моей шее тускло поблёскивал Силовой Камень. Один из тех, горных, и единственный из них, какой удалось достать. Сокол считал, что с такой диковиной можно мериться силой с самим Разрушителем. Сокол всегда врал. Ни один амулет не сравнится с Начавшим.
А если не проснётся? Да я войду в историю как последний трус!
Какая разница. Лучше остаться живым. У меня семья, дети. Сокол никогда не хотел сохранить меня для них. Да никого и ни для чего не хотел! Всё равно он редкостный эгоист. Пусть пудрит другим мозги своей преданностью Братству.
Из арки лился свет. Казалось, воздух был пронизан зеленоватыми искрами. Не может быть.
Гром не спал. Опершийся лапами на край почти плоской, неглубокой каменной чаши с поблескивающей в ней водой, смотрел на своё отражение. Хотя я не знаю, отражаются ли Разрушители в воде... Они же как другие духи, наверное.
- Входи, Скорпион.
Странно, но я не помню, когда он в последний раз различал кого-то, пользуясь этим... Видением спиной, что ли. Наверное, он просто более сосредоточен, чем когда-либо. Шерсть на спине окончательно встала дыбом. Наверное, я сейчас очень жалко выглядел.
- Тебе любопытно, почему я не выбрал преемника? - Гром и не подумал оборачиваться. Высокомерная, видимо, всё-таки особа этот Разрушитель.
Я молчал. Ну, провизжу что-нибудь. Всё равно меня сейчас в пепел обратят... Если не превратят в какую-нибудь пакость.
- Я выбрал, Скорпион. И мой наследник - среди твоих детей.
Я хотел кричать, но сдержался. Он придумал худшее, что мог вообще придумать. Ну, превратил бы меня в уголёк, нет, этого мало... Среди моих детей - враг Братства.
Гром исчезал в вихре зелёных искр. Утратившее грозную мощь тело грузно повалилось на пол.
Дочь Скорпиона была похожа на него, на Грома. Каштановая шёрстка (правда, мать щенков уверяла, что у её отца мех был таким же бурым), подпалины с золотистым отливом там же, где были у Разрушителя. Казалось, то же телосложение и тот же взгляд. Им тогда чудились зелёные искры в глазах. Щенком она попала во Дворец. Сокол пытался воспитать её преданной Совету, преданной настолько, что она не задумается о собственном прошлом. Напоминания о нём старались стереть, двое других щенков были вывезены из столицы. Мать тщетно пыталась возражать Совету.
